Я вдруг припомнила, о чем собиралась рассказать Гене. Про чердак и про мои предполагаемые действия с украденным золотом.
— Забудьте вы на минутку про Казю, — потребовала я. — Золото — вещь тяжёлая, никакому силачу не удалось бы вынести его незаметно. Я придумала, как все можно было бы устроить. Не одна я такая умная, кто-нибудь другой тоже мог додуматься. Прятать нужно было не у знакомых, а значительно ближе.
Я описала придуманный мной способ и пояснила Гене, почему он должен был внимательно оглядеть меня, когда направлялся к Йоле. Геня не слишком заинтересовался, обыск чердака в настоящий момент утратил смысл, хотя кто знает?… Если все-таки не я вынесла золото, а какой-то другой злодей, и тому злодею, допустим, пока не подвернулся удобный случай, чтобы забрать добычу…
— Хорошо, обыщем чердак, как найдём время, — решил Геня. — Возможно, завтра. Черт, версия выглядит не очень убедительной, оставим её про запас, хотя…
— Хотя эта запасная версия может оказаться наиглавнейшей, — перебил Януш. — Ладно, я займусь посредником, то есть его скандальным клиентом, а ты действуй как знаешь…
* * *
Наврала ему с три короба…
Впрочем, нет, не все было ложью. Ведь я рассказала про предпоследний визит, не стала скрывать своего отношения к тётке, не притворялась расстроенной… Удивление? Да, удивление пришлось изобразить, но я и в самом деле была удивлена: слишком легко все прошло.
Когда он сказал о найденном сокровище, я вся напряглась, но он, видимо, не заметил. Другие обстоятельства, наверное, оказались важнее, либо мне помогла пани Крыся, сама того не ведая… Не цеплялся к фамилии, впрочем, правильно делал: ребёнком я ничего не понимала и не я устроила эту путаницу… Я призналась, что забрала свои документы, когда переезжала, они были моей единственной собственностью в том доме, и добилась, чтобы были сделаны исправления. Возможно, история странная, но такое случается… Не сказала ему, что сделала ключ без ведома тётки, никто не знал, что у меня есть ключ, я это скрывала и от него скрыла. Мне необыкновенно повезло, что не встал вопрос о ключе, видно, ему и в голову такое не пришло… Не рассказала о том последнем подслушанном разговоре, хотя, наверное, надо было, избавила бы их от лишних сомнений. Если бы раньше знала, что там столько всего осталось… Ерунда, для меня бы это ничего не изменило! Она бы мне ни гроша не дала, пришлось бы украсть… Чушь, каким способом?… А эта её совершенно жуткая затея переехать сюда и жить со мной! Здесь, у пани Яребской! И ведь она была способна свалиться неожиданно мне на голову, отлично зная, что мне с ней не справиться. Как бы я её отсюда выгоняла, с милицией?…
Ну и Бартек. Я даже не успела ему ничего рассказать…
Он учился в последнем классе, школу закончил на год раньше меня, а старше был на два, год потерял, путешествуя с родителями. Я тогда была безумно влюблена в этого идиота Петруся. Он казался мне таким красивым, похожим на итальянца: смоляные кудри, глаза как чёрные озера, лицо как на картине, кошачья грация… Дура, лучше бы я влюбилась в гепарда из зоопарка. Я скрывала свою любовь изо всех сил, но он все равно догадался и устроил мне весёленькую жизнь. Хорошо ещё, что не переспала с ним, впрочем, это не моя заслуга, тётку надо благодарить, воли мне не давала, даже когда я была в выпускном классе. Я тогда и не подозревала, что Бартек меня заметил. О его существовании я узнала только в тот день, когда ревела в пустом классе, уронив голову на парту. «Ну и дела, — сказал он, — такая девчонка и плачет! Я тебя ни о чем не спрашиваю, но ты погляди на себя в зеркало, у тебя вообще есть дома зеркало?» Было у меня зеркало, в нем я видела прежде всего эти проклятые косички; я себе не нравилась — треугольное лицо и страшные мешковатые обноски. Справедливости ради не стоит слишком уж обижаться на Петруся. У Бартека были веснушки и доброе сердце. Он был просто очень добрым человеком. В конце концов ему удалось меня рассмешить, я испытывала к нему благодарность за участие, но больше ничего, а он ко мне не приставал.
Встретились мы снова два года спустя в ситуации прямо противоположной. Я чувствовала себя счастливой, наконец-то свободной, даже симпатичной и привлекательной, о косичках и воспоминания не осталось, у меня уже было какое-то место в жизни, а он потерпел крах. Он сидел на скамейке у автобусной остановки. «Привет», — сказала я и села рядом. Хотела поблагодарить его за то, что тогда утешил меня, похвастаться, что выбралась из тупика, и не успела. Бартек посмотрел на меня. «Хорошо, что ты здесь, — сказал он так, словно мы уговорились о встрече, — не мог найти тебя, но хочу, чтоб ты знала. Я тогда был влюблён в тебя как сумасшедший и до сих пор люблю, хотя сейчас уже все равно, но хорошо, что могу тебе об этом сказать. И знай, у тебя все наладится, а обо мне, может, будешь вспоминать иногда». Господи, как я разволновалась, он произнёс эти слова так, что мне вдруг захотелось слушать их всю жизнь. «В чем дело? — спросила я. — Зачем мне тебя вспоминать, когда мы вот тут с тобой сидим рядом и я приглашаю тебя к себе. У меня есть квартира, выпьем чаю, вина, а ещё лучше пообедаем, приглашаю тебя на домашний обед из кулинарии. Я купила пироги с капустой и, говорят, с грибами, времена сейчас лихие, может, там и вправду пара грибочков отыщется». — «Вряд ли, скорее всего, одна капуста, — ответил Бартек, — но приглашение принимаю, почему бы не провести последние часы жизни с удовольствием…» Возможно, угощение выглядело странно, но после тёткиных запретов я ела как попало, удовлетворяя все свои капризы. Пироги с капустой, красное вино, немного фаршированной утки и яйца вкрутую с горчицей и хреном. Бартек с юмором висельника рассказал мне все как есть, ничего не утаивая. Он учился на третьем курсе в институте электроники и, как всякий нормальный человек, начал подрабатывать по договорам, в своей профессии он уже знал толк. Какой-то тип предложил ему работу, пообещав двести миллионов прибыли и самые радужные перспективы. Бартек занял денег и вошёл в дело, которое лопнуло как мыльный пузырь. Тот малый оказался обычным мошенником — задолжав разным людям два миллиарда, он исчез в неизвестном направлении. А Бартеку надо было возвращать деньги, брал их под честное слово, все было основано на доверии, и тут хоть умри, восьмидесяти миллионов все равно взять негде. Оставался единственный достойный выход: покойник свободен от всяких обязательств.
Я скопила шесть миллионов, чем была страшно горда. Бартек, растравляя себя, рассказал мне о своих планах и намерениях. У него были идеи, были шансы на успех, я понимала это. Поработав в рекламе, я научилась разбираться в делах, но что с того? Он был должен, серьёзные люди стали бы считать его придурком, выхода не было. У меня что-то сжалось внутри, шесть миллионов я предложила ему сразу, а потом слово за слово, и мы пришли к выводу, что, может быть, стоит ещё немного занять. Лихорадочными поисками занялись вместе, и лишь пару месяцев спустя я поняла, как много он для меня значит.
Рассказала ему о дедушке. Точно знала только два адреса, в Константине и Рубенке, слыхала их от пани Крыси. Вроде бы ещё что-то было, какая-то собственность недалеко от Шидловца, черт его знает какая, дом на Гороховой. Бартек сначала не поверил, но потом заинтересовался. Моя это собственность или его, тут проблем не возникало, лишь бы что-нибудь действительно существовало, лишь бы что-нибудь удалось отыскать. «Любимая, я однажды свалял дурака, но теперь поумнел, ко мне с ножом к горлу пристают, но мои кредиторы не идиоты, лучше подождать и получить своё, чем любоваться на мой труп». Он велел мне не вмешиваться и начал поиски…
Я ждала его, он куда-то пропал, четыре дня от него никаких известий, а деньги уже были, я все устроила… Он предупреждал, что исчезнет, а я боялась идти к нему, за мной могли следить, почему бы и нет, а сейчас ещё все это… Если бы мне отдали ключи и позволили заняться квартирой…
О Господи, как вспомню тот день! Я ведь с самого начала поняла, что Райчик её убьёт…
* * *
Геня вежливо попросил меня прийти в управление и дать официальные показания. Тиран уже не напирал на мою виновность, но и оставлять меня в покое не хотел. С клиентом, устроившим скандал, мы договорились на вечер, что ж, почему бы мне не потратить день на визиты в различные учреждения.
В дверях кабинета Тирана я столкнулась с выходившей оттуда девушкой. Я посмотрела на неё, она — на меня, и мы узнали друг друга. Меня вдруг кольнуло ужасное предчувствие, но вошла я в кабинет спокойно.
— Так это была племянница? — осведомилась я с живым интересом, который в данных обстоятельствах могла себе позволить. — Та, что только что отсюда вышла?
— Да, — ответил Геня, прежде чем Тиран успел открыть рот. — Ну, что я говорил?
Уж не знаю, как случилось, что под взглядом начальника Геня не превратился в кучку пепла. Извержение вулкана легче было бы пережить.
